но мы оставили за собой право на точку зрения, точку перцепции, в виде привязки к цифрам, секундам, количеству убиенных. Эту перцепцию мы не просто ощущаем, а видим оптически, она проецируется на внутреннюю кору глаза, где реальность встречается с нашим бессознательным. Именно там, по Краусс, мы собираем и выстраиваем наш взгляд как «машину безсознательного» и ретранслируем его в произвдении. Это помогает нам не просто выстроить наш личный опыт, но настроить отношение — приобрести субъектность. Но мы точно уверены, что субъектность именно наша? Тут можно вспомнить миллион книг и статей от Альтюссера, Лиотара, Джеймисона и Жижека и других коллег-философов 20-го века, у которых мы можем встретить вопрос: «Желаем ли мы правда того чего хотим?». Я позволю себе небольшую спекуляцию и задам вопрос по другому: «Действительно ли мы видим то что мы видим?».

«Застревание» у Ильи — явная отсылка к «танку в воротах цирка» — тому самому сюрреалистическому настоящему, олицетворению Анкаповского безумия. Прямой ссылкой является труба — дуло танка — застрявшая в окне. Труба и делит пространство пополам и позволяет заглянуть внутрь, посмотреть в дуло, но смотрим ли мы из танка или смотрим внутрь его? У Дюшана есть прекрасная работа Étant donnés (Данное), где зрителю предлагалось посмотреть через щель в двери на небольшую сцену. Полностью обнаженная девушка, раскинув ноги, лежит на траве и держит газовую лампу, на фоне водопада. При этом первое, что встречает зритель, посмотрев сквозь щель, — вульву. Это построение экспозиции, где наш взор через отверстие сосредотачивается на женской вульве, выстраивает новую зеркальную перспективу, взор вульвы на нас, так как она забирает наше внимание, стыдит нас за подглядывание: <…> когда они думают, что видят вульву, они, на самом деле, видят себя». «Con celui qui voit», — заключает Лиотар, — «тот, кто смотрит, — тот и является пиздой». Точка зрения нас, смотрящих через дуло, тоже не очевидна. Дуло — некоторый фаллос — символическое желание по Лакану, желание обладать или, даже, властвовать. Вроде в ситуации застрявшего танка вся власть принадлежит не нам, мы лишь случайные свидетели, но что если просмотр через дуло также зеркально? Это мы, заходя в экспозицию, застреваем в ней, становясь ее частью. Это не дуло застряло в нас, это мы вставили его. Тот, кто смотрит, — тот и является танком.

___________________________________

(1) Постсоветская Россия, которая в 1990-е была полигоном радикальных рыночных реформ, затем синтезировала предельную неолиберальную рациональность и ее реакционную анти-либеральную идеологию в форме неофашистского режима. Этот режим не предлагает миру альтернативного проекта и не открывает горизонт общего, пусть и пугающего, будущего. Напротив, он полностью укоренен в настоящем как «ужасе без конца», выступая как концентрация мирового «фашистского момента». Путинская Россия и мировой фашистский момент. Илья Будрайскис. https://syg.ma/@ilya-budraitskis/putinskaya-rossiya-i-mirovoy-fashistskiy-moment

(2)  The Optical Unconscious (1993) Rosalind E. Krauss

(3) Там же. сс 113